Стратегия социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года (далее — СНУР), утвержденная Правительством Российской Федерации[1], задает не только целевые показатели выбросов парниковых газов от различных секторов (источников), но и целевые показатели поглощения углекислого газа (СО2) в секторе землепользования и лесного хозяйства. Так, на 2030 год целевой показатель поглощения СО2 установлен в размере 539 млн тонн, на 2050 год — 1200 млн тонн. Между тем, фактические поглощения СО2 в секторе землепользования и лесного хозяйства в 2019 году составили 559,0 млн. тонн, в 2020 году — 569,2 млн. тонн[2]. С учетом этого естественным образом встает вопрос, насколько обоснованы ожидания двукратного роста поглощений к 2050 году, какие для этого есть возможности и средства, или все дело в более качественном учете древостоев и других биогенных стоков углерода?
Прогноз углеродного баланса российских лесов на период до 2050 года[3], выполненный с использованием модели CBM-CFS3, показал, что при сохранении современных уровней лесопользования и нарушений лесов от пожаров нетто-поглощение CО2 к 2050 году не возрастет, а уменьшится до 367 млн тонн в год в связи с увеличением среднего возраста лесных насаждений. Другим фактором снижения стока углерода является планируемое увеличение объемов лесопользования и заготовок древесины. Похожие прогнозы дают и специалисты из Европейского института леса[4].
Это согласуется с результатами оценки нетто-поглощения СО2 управляемыми лесами, представленными в национальном докладе о кадастре парниковых газов (2022) (рис. 1).
Рис. 1. Динамика нетто-поглощения СО2 управляемыми лесными землями (по данным Национального доклада о кадастре парниковых газов, 2022)
Хорошо видно, что в первой половине 1990-х годов имел место рост нетто-поглощения (стока) углерода, вызванный снижением объемов лесозаготовок в условиях общего падения экономики. После 2008 года объем лесозаготовок стал восстанавливаться. Соответственно, сток углерода стал постепенно снижаться. На это повлияли также увеличение количества лесных пожаров и повышение возраста древостоев. Аналогичные результаты получены и в других работах, например, в работе Д.Г. Замолодчикова и его коллег[5].
Экстраполяция данного тренда, скорее, указывает на то, что поглощения СО2 в лесах будут сокращаться, а не расти, если не предпринять срочных мер по исправлению ситуации.
Частично проблему можно решить за счет совершенствования системы и методологии учета древостоев. В частности, есть основания полагать, что расчеты с использованием данных государственной инвентаризации лесов (ГИЛ), первый цикл которой завершился в 2020 году, дадут более высокую оценку углероддепонирующей способности лесов. Предварительная оценка, выполненная на основе частичного использования данных ГИЛ и данных дистанционного зондирования, дает величину депонирования углерода лесами России на 39% выше, чем при использовании данных государственного лесного реестра[6].
Однако наряду с этим необходим адекватный учет потерь углерода за счет лесозаготовок и пожаров. Если учет площадей рубок и объема заготовленной древесины в последнее время ведется на должном уровне, то учет погибших в результате пожаров древостоев оставляет желать лучшего. По данным Рослесхоза, площадь погибших от пожаров древостоев в период с 2011 по 2020 гг. составила в среднем 189,0 тыс. га в год (от 72,9 до 378,3 тыс. га в год). А по данным дистанционного мониторинга, представленным ИКИ РАН, площадь погибших древостоев за тот же период составила в среднем 1,2 млн га в год (от 0,7 до 2,6 млн га в год), т.е. почти на порядок больше.
Институт глобального климата и экологии имени Ю.А. Израэля (ИГКЭ) оценивает максимальный потенциал поглощения СО2 наземными экосистемами России в диапазоне от 545 до 940 млн тонн в год[7]. Однако эти оценки не учитывают стоимость и возможность реализации всех необходимых мер в полном объеме. Например, потенциал сокращения выбросов СО2 от лесных пожаров оценен ИГКЭ в размере 220–420 млн тонн в год, однако реализовать этот потенциал в современных условиях вряд ли возможно. Улучшенное лесоуправление, предусматривающее более щадящий режим лесозаготовок и эффективное лесовосстановление на месте массовых вырубок, а также гарей и ветровалов, может дать от 70 до 130 млн тонн дополнительных поглощений СО2 в год.
Если говорить о землепользовании, то здесь основной эффект может дать предотвращение потерь углерода в почвах пахотных угодий за счет оптимального внесения органических удобрений, сокращения эрозии и дефляции почв (101–159 млн тонн СО2 в год), а также накопление углерода в почвах луговых угодий (13–19 млн тонн СО2 в год).
Сокращение образования отходов при лесозаготовках, глубокая переработка древесины и производство лесоматериалов с длительным сроком использования, замещение древесиной материалов с высоким углеродным следом также будут способствовать значительному сокращению выбросов парниковых газов. К числу важнейших мер с относительно небольшим митигационным потенциалом, но обладающих значительными сопутствующими эффектами по адаптации, относятся лесоразведение, рекультивация нарушенных земель, обводнение осушенных торфяников, предотвращение травяных палов, рациональное применение азотных удобрений.
Согласно оценкам Центра ответственного природопользования Института географии РАН[8], потенциал увеличения поглощений СО2 в российских лесах за счет лесоклиматических проектов, изменения методология учета поглощения парниковых газов лесами, снижения пожарной эмиссии и мер по адаптации ведения лесного хозяйства к изменениям климата составляет всего 380 млн тонн СО2 в год.
Таким образом, достижение целевого показателя нетто-поглощения СО2 в секторе ЗИЗЛХ в 1200 млн тонн в год представляется довольно проблематичным. Особенно с учетом усиления пожарной опасности и гибели древостоев при существующих климатических изменениях. Согласно прогнозам, в середине века (2041–2060 гг.) продолжительность сезона пожарной опасности в среднем по всей стране увеличится на 10–20 дней по сравнению с 1980–2000 гг., а в конце века (2080–2090 гг.) — как минимум еще на 20 дней в среднем по всей стран и локально до 50 дней в Европейской части России, Западной Сибири, а также на юге и в средних широтах Восточной Сибири[9].
На наш взгляд, более реалистичные показатели поглощения СО2 приведены в Стратегии развития лесного комплекса Российской Федерации до 2030 года, утвержденной распоряжением Правительства России от 11 февраля 2021 г. № 312-р. В этом документе по базовому сценарию предусмотрен целевой показатель поглощения лесами СО2 на уровне 610 млн тонн к 2024 году и 620 млн тонн к 2030 году, а по стратегическому сценарию — на уровне 630 млн тонн к 2030 году[10].
Сохранение поглощающей способности лесов на уровне 610–630 млн тонн СО2 в год уже является амбициозной задачей, учитывая риски, связанные с изменением климата, а также прогнозы ученых в отношении возраста древостоев и объемов лесозаготовок. Требовать двукратного увеличения этого показателя к 2050 году неразумно и бессмысленно. Других лесов за это время на территории России не появится, а условия для роста существующих лесов станут куда менее благоприятными.
С учетом этого основной акцент в деле декарбонизации экономики и обеспечения ее углеродной нейтральности надо делать не на лес и его поглощающие способности, а на внедрение низкоуглеродных технологий в энергетике, промышленности, ЖКХ, транспорте и других секторах, ответственных за выбросы парниковых газов. Это не значит, что не надо заниматься лесом. Но нейтрализацию выбросов СО2 путем дополнительного поглощения аналогичного количества СО2 в лесах и других управляемых экосистемах надо рассматривать не как основную меру, а как крайнюю меру, позволяющую нивелировать трудноустранимые выбросы парниковых газов. Например, выбросы от сельского хозяйства.
[1] См. Распоряжение Правительства РФ от 29 октября 2021 г. № 3052-р
[2] См. Национальный доклад Российской Федерации о кадастре антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом за 1990–2020 гг. — М., 2022.
[3] Замолодчиков Д.Г., Грабовский В.И. Прогнозные оценки лесных стоков на период до 2050 года и вклад лесного сектора в обязательства Российской Федерации по новому климатическому соглашению. — Бюллетень «Использование и охрана природных ресурсов в России», 2014. — № 3. — С. 23-27; № 4. — С. 31-34.
[4] Лескинен П., Линднер М., Веркерк П.Й., Набуурс Г.Я., Ван Брусселен Й., Куликова Е., Хассегава М. и Леринк Б. (ред.) Леса России и изменение климата. Что нам может сказать наука 11. Европейский институт леса. 2020.
[5] Замолодчиков Д. Г., Грабовский В. И., Шуляк П. П., Честных О. В. Современное сокращение стока углерода в лесах России // Доклады Академии наук. — 2017. — Т. 476, № 6. — С. 719–721.
[6] Schepaschenko D., Moltchanova E., Fedorov S. et al. Russian forest sequesters substantially more carbon than previously reported // Scientific Reports. 2021. no. 11. 12825. https://doi.org/10.1038/ s41598-021-92152-9.
[7] Romanovskaya A.A., Korotkov V.N., Polumieva P.D. et al. Greenhouse gas fluxes and mitigation potential for managed lands in the Russian Federation// Mitigation and Adaptation Strategies for Global Change, 2020. № 5. 661-687 pp. https://doi.org/10.1007/ si1027-019-09885-2.
[8] Шварц Е.А., Птичников А.В. Стратегия низкоуглеродного развития России и роль лесов в ее реализации // Научные труды ВЭО России. 2022. Т. 236. — С. 399-425. DOI: 10.38197/2072-2060-2022-236-4-399-426
[9] Sherstyukov, B. G.and Sherstyukov, A. B. 2014. Assessment of increase in forest fire risk in Russia till the late 21st century based on scenario experiments with fifth-generation climate models. Russian Meteorology and Hydrology 39(5): 292–301.
[10] В Приложении № 1 к Стратегии развития лесного комплекса Российской Федерации до 2030 года указаны ошибочные единицы измерения — в млн т углерода, видимо имелось в виду — млн т СО2-экв.
Фото на обложке: Oliver Hihn / Unsplash
